Стресс — ускоритель эволюции

Стресс — ускоритель эволюции

Две силы есть, две роковые силы…

Ф.И. Тютчев

Роковые силы существуют не только в нашей повседневной, человеческой жизни, но и в природе. Собственно, первое — это отражение и следствие второго.

В своей последней статье, опубликованной в журнале „Природа“ (1980, № 9), наш выдающийся биолог Н.В. Тимофеев-Ресовский (1900-1981) две эти силы определил чётко и прямо: естественный отбор и конвариантная редупликация. Сложно? Да нет, сейчас мы во всем разберемся.

Под естественным отбором подразумевают следующее: преимущество в размножении (так называемое селективное преимущество) имеют те особи, которые наиболее приспособлены к конкретным (в полном смысле слова — сегодняшним) условиям внешней среды; это, согласно Тимофееву-Ресовскому, первый общебиологический принцип. А конвариантная редупликация есть процесс наследственной изменчивости: при размножении (точнее, при копировании генетической информации) возникают мутации — изменения структуры ДНК, или, попросту говоря, ошибки. И возникают они из-за того, что системы репликации ДНК не могут работать с абсолютной точностью. Это по Тимофееву-Ресовскому — второй общебиологический принцип. Что в итоге? Популяция вида всегда состоит из организмов, генетически не идентичных. Из этого разнообразия, благодаря силе естественного отбора, и получают наибольшие шансы те особи,которым дана возможность передать свои, сегодня „хорошие“, гены следующему поколению. „Плохие“ гены в данный исторический момент уходят в небытие. В общем, получается так, что эволюция основывается на случайных роковых или счастливых ошибках. И ещё: чем больше разнообразие внутри вида, тем больше шансов для его эволюции. И значит, для эволюции вообще. Для макроэволюции.

2

О сколько их на полях!

Но каждый цветёт по-своему.

В этом высший подвиг цветка.

Басё

Да, есть сугубо общее, но и несомненно индивидуальное. И если о последнем, то выходит, каждый ли из нас „цветёт“ по-своему. Но в какой степени? Ну уж не в такой, наверное, чтобы родиться уродом, хотя таковые, что ж делать, изредка встречаются.

Если перевести эти вопросы на язык генетики, то они будут звучать так: какова нормальная, то есть обычная, степень генетического полиморфизма (многообразия) и каков её диапазон; какова скорость возникновения мутаций, приводящих к этому разнообразию? Интуитивно можно предположить, что чем больше происходит мутаций, тем выше разнообразие — значит, тем больше шансов на выигрыш для вида. И, выходит, кто чаще ошибается, тот и выигрывает. Это действительно так. Но только на первых порах.

Но сначала о том, какими бывают мутации. По эффекту влияния на организм их подразделяют на три типа: полезные мутации, нейтральные и вредные; последние или заметно ухудшают здоровье особи, медленно сживая её со света, или приканчивают сразу (это так называемые летальные мутации). И в общем виде можно сказать, что такая особь — обладатель вредной мутации — элиминируется отбором из популяции в череде поколений; если эта особь не успела размножиться, то она сразу уносит с собой в небытие и мутантный ген.

Но, несмотря на это последнее, сей зловредный ген появляется в природе снова, потому что процесс мутирования идёт постоянно. Сколько убыло, столько и прибудет в обозримом будущем (данный принцип равновесия между мутационным давлением и отбором сформулировал в 30-х годах XX столетия ещё один наш выдающийся генетик В.П. Эфроимсон).

Очень важный вопрос: какой должна быть скорость возникновения мутаций? Оказалось, что если популяцию бактерий, у которой скорость мутирования по каким-то генам повышена в 10 раз, непрерывно растить в хемостате в течение 2000 поколений вместе с популяцией нормальных клеток, то сначала (в течение 200 генераций) вариант с высокой скоростью мутаций доминирует. Именно он оказывается лучше приспособленным к данной среде. Но затем вариант с нормальной скоростью мутирования постепенно берёт верх, а быстро мутирующий вариант начинает расти всё медленней, и доля его клеток уменьшается. Как говорит украинская пословица: „Що занадто — то не добре“ („что чересчур — то не хорошо“; по понятным этнопсихологическим причинам, у русских аналогичной пословицы нет, зато есть другая, время цитирования которой ещё придёт).

Почему же чересчур высокая скорость возникновения мутаций — „то не добре“? На первых порах в некоторых клетках быстро мутирующей популяции образуются полезные мутации, благодаря чему такие клетки размножаются быстрее. Конечно, тут возникают и вредные мутации, но гибель клеток-неудачников сначала незаметна на фоне быстро растущей популяции. Однако проходит время, и из-за высокой скорости мутирования во всех клетках эти „неудачники“ накапливаются в таком количестве, что популяция клеток начинает расти медленее. Таким образом, скорость возникновения мутаций должна быть оптимальной: не слишком низкой, чтобы клетки могли эволюционировать, но и не слишком высокой, чтобы не накапливались вредные мутации. Эта оптимальная частота возникновения мутации составляет примерно от 1 до 10 на 10 млн. клеток (то есть если популяция клеток будет расти из одной клетки, то, когда число клеток достигнет 1-10 млн., среди них будет от 1 до 10 мутантных по какому-то гену клеток).