Белый аист в мифологии европейских народов и современные представления о происхождении индоевропейцев

Нет также исторических свидетельств, что белый аист был обычным видом во времена по крайней мере Киевской Руси. Он не упоминается в летописях, литературных памятниках, документах. В средние века во многих местах Центральной Европы, особенно в немецких землях, за ущерб, причиненный белому аисту, карали почти так же сурово, как и за преступления против человека. Это отражено в городских статутах и законодательных актах (Gattiker, Gattiker, 1989 и др.). Городские власти нередко принимали решения об охране гнезд, о выделении для этого средств и т. д. Ничего подобного на Руси или после ее распада не было.

По нашему мнению, белый аист заселил большую часть территории Украины к востоку от водораздела между бассейнами Балтийского и Черного морей лишь в XV–XVII вв. (Грищенко, 1996а). Расселение началось, видимо, раньше, о чем свидетельствует находка в Щучинке, но затем было прервано монголо-татарским нашествием. Для выражено синантропной птицы произведенное опустошение не могло пройти бесследно.

Представления о давнем обитании белого аиста на территории Украины основываются лишь на этнографических материалах. В нескольких словах это можно выразить так: “Аистов у нас любят и всегда любили”. Но как далеко простирается это “всегда” — неизвестно. А без этого ретроспективное использование этнографических сведений становится рискованным. Б.А. Рыбаков (1987) писал о слабом месте такого пути — далеко не всегда известно, на какой хронологической глубине следует остановиться в ретроспекции, где кончается научный метод и начинаются допущения. Прямое использование данных этнографии в данном случае ничего не может доказать, нужен более сложный анализ, позволяющий проследить происхождение, родство, исходную семантику образов.

В фольклоре нередко встречается перенос событий и героев одной исторической эпохи в другую, изменение места действия и т. д. Да и образы во многом символичны. Так, народный эпос далеко не всегда отражает исторические реалии (Путилов, 1987). Поэтому, например, сказка о том, как белые аисты подожгли захваченный монголо-татарами Киев и уничтожили врагов, еще ни о чем не говорит. С таким же успехом можно найти сказки, в которых с монголо-татарами сражаются запорожские казаки, или киевские князья борются против татар и турков. Другой известный пример. Граф Роланд, приближенный императора франков Карла Великого, погиб в Ронсевальском ущелье в бою с басками в 778 г., но в “Песни о Роланде” его противниками оказались сарацины (Уиланд, 1998).

Связанные с животными верования могут довольно быстро распространяться, особенно при переселении народов или самих животных. Так, белый аист совсем недавно заселил Брянскую область — начиная с конца прошлого века (Грищенко, 1996а), но этнографы там нашли уже обычный “набор” из ряда основных поверий (Зайцева, 1996). Обычаи и поверья, связанные с белым аистом, есть уже и в Эстонии (Борейко, 1996), где он появился лишь в середине прошлого века (Грищенко, 1996а). После арабских завоеваний исходно ближневосточный культ белого аиста-паломника был широко распространен по мусульманскому миру. Сходные воззрения встречаются у таких совершенно не родственных народов, как арабы, турки, иранцы.

Возникшие в древности общие верования и обычаи, связанные с белым аистом, могли сохраняться длительное время и там, где его не было, распространившись на другие в чем-то сходные виды птиц — прочие вестники весны, журавли и др. В пользу этого говорит, например, такой интересный факт. Один из обычных персонажей святочного вождения “козы” у украинцев и белорусов — “журавль”. У южных же и западных славян — это “аист” (Гусев, 1987). Аист был непременной фигурой аналогичного обряда в Восточной Пруссии (Hinkelmann, 1995). У марийцев это также "журавль" (Морохин, 1997). Смешение образов журавля, цапли и аиста отмечено в русской геральдике (Яблоновская-Грищенко и др., 1996). То же самое можно найти и в восточнославянских сказках о животных. После заселения белым аистом новой территории на него могли быть перенесены воззрения с других птиц, в том числе и исходно его “собственные”. Плюс к этому еще и влияние культур соседних народов. В результате создается впечатление, что он "был всегда".

Но даже этнографические данные не позволяют сделать однозначные выводы. Так, очень сложно выделить элементы, присущие, например, только украинцам или белорусам. Поверья, приметы, фольклорные образы очень широко распространены и у других народов. Это говорит о древнем родственном происхождении или о заимствовании.